
Снег шёл почти горизонтально. Тим, укутавшись в шарф, вбежал в стеклянную дверь, как в портал в другое измерение. Внутри — тепло, влажно, пахнет цитрусом и землёй. Оранжерея дышала жизнью. Где-то высоко журчал маленький водопад. В зелени сидел Лука — в кресле из ротанга, рядом пузатый чайник и две чашки.
— Ты будто знал, что я приду, — сказал Тим, стягивая варежки.
— Я всегда знаю, когда мои пальмы тоскуют по твоим вопросам, — Лука улыбнулся, разливая чай.
Они сидели молча минуту, пока Тим не вздохнул.
— Лука, почему ты никогда не говоришь мне прямо, что со мной не так?
Лука откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, будто прислушивался не к Тиму, а к самой оранжерее.
— А ты когда-нибудь слушал, как мандарин зреет?
— Э… нет.
— Вот и я не тороплю. Потому что если крикнуть на мандарин, он не созреет быстрее. А если начать его насильно очищать — он только сожмётся. Понимаешь?
Тим чуть нахмурился.
— Но разве не твоя работа — понять, что со мной, и сказать?
— Представь, что ты запутался в вязаном свитере. Я подхожу и резко дёргаю за нитку: «Вот она, твоя проблема!» — и всё, свитер в клочья. А ты стоишь в растерянности, полураздетый. Не потому, что я не прав, а потому что слишком спешил. А если я сяду рядом и скажу: «Где началась первая петля?» — ты сам распутаешь, и сам решишь, что делать с этим свитером дальше: штопать, перевязать или оставить как есть.
Тим тихо улыбнулся.
— А если я вообще не понимаю, где первая петля?
— Тогда мы будем вместе ходить по петлям, как по саду. И в какой-то момент ты вдруг скажешь: «Вот же она!» — и я просто кивну. Не потому что знал раньше. А потому что был рядом, когда ты это понял.
Лука налил ещё чаю, взял апельсин с дерева и передал Тиму.
— Очистишь его сам. Иначе не так вкусно.
Ваш Александр Смирнов