— Ты слышал, что сказал Фрейд? — Тим вошёл в вагон метро и сразу начал разговор, не дожидаясь, пока Лука снимет очки. — Подавленные эмоции не умирают. Они просто затаились. А потом начинают изнутри что-то… крутить.
— О, да, — Лука улыбнулся. — Они как забытые гости на балу. Сидят в тени, ждут, пока ты расслабишься… и тогда начинают танцевать прямо в твоей гостиной.
— Это про меня, — Тим сел напротив и вздохнул. — Я же ничего не чувствую. Ну, почти. Всё как-то… глухо. Только иногда — как будто внутри кто-то толкает мебель.
— Это твоя душа делает перестановку, — подмигнул Лука. — Наводит порядок. А ты её выгнал на чердак.
— Я просто не люблю быть слабым, — признался Тим. — С детства привык: «не плачь», «не злись», «не ной». Вот и… тихо внутри.
— Нет, не тихо. — Лука наклонился ближе. — Просто там звучит немой оркестр. Ты его не слышишь, но он влияет на всё: на твои выборы, страхи, упрямство… на то, как ты молчишь, когда хочется кричать.
— А если я начну слушать этот оркестр, он не оглушит меня?
— Сначала — возможно. Но потом ты научишься дирижировать. Не глушить, не загонять, а — слышать. Давать голосу место, сцену. Тогда и музыка станет настоящей, и ты — живым.
— А если я открою ящик Пандоры? — шепнул Тим. — А там — злость, обида, слёзы…
— Значит, наконец-то перестанешь притворяться мебелью, — сказал Лука. — Все эмоции — как старые письма. Их не нужно сжигать. Их нужно прочитать. И — отпустить.
Тим посмотрел в окно. Город отражался в стекле как воспоминание.
— Ты ведь знаешь, Лука… Я давно чувствую себя как чемодан без ручки. Нести тяжело, а бросить жаль.
— Так открой чемодан, Тим. Вдруг там не камни, а крылья.
Тим и Лука медленно прогуливались по зоопарку, наслаждаясь тёплым весенним днём. В воздухе пахло свежестью, а вокруг раздавались звуки птиц, детских голосов и редких рыков дремлющих хищников. Лука остановился у вольера с огромным индийским слоном, который лениво раскачивался из стороны в сторону.
— Какой мощный, — восхищённо протянул Тим. — Представь, сколько в нём силы! Если захочет, он может сломать этот забор одним движением.
Лука усмехнулся и показал на цепь, прикреплённую к ноге слона. На первый взгляд, она казалась массивной, но на самом деле была довольно тонкой для такого гиганта.
— Видишь? Он привязан этой цепью к небольшому колышку. Почему он просто не выдернет его и не уйдёт?
Тим прищурился.
— Может, он слишком ленив?
— Нет, дело не в этом, — Лука покачал головой. — Когда этот слон был маленьким, его привязали к такому же колышку. Тогда он действительно не мог вырваться, как ни старался. Он дёргался, тянул, пробовал снова и снова, но ничего не получалось. В какой-то момент он просто сдался. И вот теперь, когда он вырос, он даже не пытается. В его сознании закрепилось убеждение: «Я не могу».
Тим кивнул, задумавшись.
— Значит, он сильный, но сам этого не осознаёт…
— Именно. И знаешь, в каком-то смысле мы ничем не лучше этого слона. — Лука повернулся к нему. — Бывает, что мы реагируем на ситуации по старым, заученным шаблонам, даже не задумываясь, правильно это или нет. Как будто нас держат невидимые цепи.
Тим нахмурился.
— Да, это похоже на то, когда я срываюсь на кого-то, а потом думаю: «Ну почему я так сделал? Я же знаю, как нужно было реагировать». В тот момент я просто не успеваю поймать себя за руку…
Лука усмехнулся:
— Точно! Древний мозг включает «боевую тревогу», и мы реагируем так, как привыкли. Он даже не даёт голове времени подумать. «Думать» — это медленно, а ему нужно действовать быстро.
— И что же делать? — Тим скрестил руки на груди. — Как разорвать эту цепь?
Лука посмотрел на слона, потом снова на Тима.
— Нужно осознавать момент выбора. Если ты успеваешь поймать себя перед тем, как реакция включится автоматически, у тебя появляется шанс. Это как если бы этот слон однажды попробовал сделать шаг вперёд…
Тим задумался.
— А если не успеешь?
— Тогда остаётся тренировать навык «отложенного реагирования». Учиться останавливаться хотя бы на секунду, прежде чем реагировать. Делать вдох-выдох, включать наблюдателя. И чем чаще ты будешь это делать, тем больше у тебя будет шансов однажды осознать, что никакого колышка нет. — Лука ухмыльнулся. — Только старая привычка думать, что он есть.
Тим рассмеялся и ещё раз взглянул на слона.
— Надо же. Столько силы, а сидит в плену своих иллюзий.
Лодка медленно покачивалась на зеркальной глади озера. По воде скользили золотые блики заходящего солнца, растекаясь жидким светом. Лука неторопливо грёб веслом, а Тим, закинув руки за голову, лежал на корме и смотрел в небо, где лениво плыли облака, похожие на клочки вспененного молока.
— Ты ведь только что вернулся с ретрита? — спросил Тим, не отрывая взгляда от облаков. — Верно, — кивнул Лука, — Прекрасное место, полное тишины и осознания. Как будто мозг наконец-то выключил фоновый шум и заработал иначе… — Ну-ка, расскажи. Что-то новое для себя открыл?
Лука на мгновение задумался, прежде чем ответить.
— Да, многое… Например, классификацию эмоциональной зрелости от Маршалла Розенберга. Очень интересная штука. Слыхал о таком? — Кажется, читал его «Язык жизни». Что за классификация?
Лука задумчиво провёл ладонью по поверхности воды, как будто проверяя её плотность.
— Представь себе путешествие по реке. В начале пути человек подобен младенцу — он ещё не осознаёт течения, не замечает берегов, просто плывёт, не понимая, куда и зачем. Это нулевая стадия — неосознанность.
Тим кивнул, заинтересованно перевернувшись на бок.
— Потом он замечает чужие лодки, другие течения. Но сам собой ещё не управляет, плывёт, как скажут другие. Это первая стадия — эмоциональное рабство, или, как говорит Розенберг, иноопределённость. — То есть живёт по чужим правилам? — уточнил Тим. — Да, больше того, он считает, что так и должно быть. Скажешь такому человеку: «Мы плывём к большому камню», — и он даже не подумает спросить, почему. Он просто примет это как данность. — А дальше?
Лука улыбнулся и снова погрузил весло в воду.
— А дальше он вдруг понимает, что не хочет туда, куда его ведут. Он вырывает вёсла, кричит: «Нет, теперь я сам!» — и разворачивает лодку наперекор течению. Это стадия несносности, или эгоцентризма. Он ещё не совсем управляет лодкой, но уже отчаянно сопротивляется внешним влияниям. — Бунтарство, значит? — Именно. Против всего и сразу. Такой человек будет упираться, даже если его ведут к берегу, на котором он сам хочет оказаться. — Ха, знакомо… — усмехнулся Тим, вспоминая подростковые годы.
Лука продолжил:
— Но потом… Потом он осознаёт, что река всё равно несёт его. Что лучше не бороться с течением, а научиться им управлять. Понимает, что его маршрут — это не только он сам, но и другие люди, их лодки, их движения. Он учится учитывать и свои эмоции, и чужие. Это последняя стадия — эмоциональная свобода. Всеопределённость. — Всеопределённость… Звучит сильно. И что это даёт? — Это даёт возможность плыть осознанно. Учитывать и свою реку, и чужую, не теряя своей цели.
Тим откинулся обратно и некоторое время молчал. Вдалеке над водой пронёсся серебристый мотылёк, дрожащий на лёгком ветерке.
— Знаешь, что мне это напоминает? — наконец произнёс он. — В самолётах говорят: «Сначала наденьте кислородную маску на себя, а потом на ребёнка». — Да, отличная метафора. Человек на третьей стадии эмоционального развития — как тот, кто знает: если он не позаботится о себе, он не сможет помочь другим. Это не эгоизм в плохом смысле, а зрелый эгоизм, мудрый. — Хм… Спасу себя, а потом спасу соседа. А он, может, однажды спасёт меня. — Именно! — улыбнулся Лука. — Одиночная лодка уязвима. Но флотилия — сила.
Тим закрыл глаза, вдыхая свежий запах воды и молодой листвы на берегу.
— Знаешь… Хорошо плыть с тем, кто понимает течение. — Да, — тихо ответил Лука. — Главное — не забывать, что грести всё равно придётся самому.
На узком складе строительного магазина между рядами с краской и инструментами Тим вдруг остановился и нахмурился.
— Лука, вот скажи… Почему какие-то слова нас так задевают? — Он постучал пальцем по банке с краской. — Вот если мне скажут: «Ты… розовый слон», я посмеюсь. А если назовут идиотом — это может разозлить. Хотя это же тоже просто слова?
Лука взял с полки рулон изоленты, задумчиво покрутил его в руках и кивнул.
— Отличный вопрос, Тим. Представь, что у тебя в кармане кнопка. Если кто-то на неё нажмёт, тебя дёрнет током. Причём у каждого своя кнопка: у одного она реагирует на слово «идиот», у другого — на «неудачник», а кто-то заводится, если его называют «слишком добрым».
— И что, значит, кнопки просто так не убрать? — Тим задумчиво покосился на свою ладонь, будто проверяя, нет ли там невидимой кнопки.
— Ну, их можно отключить, если понять, как они работают, — Лука ухмыльнулся. — Когда тебя обзывают, происходит автоматическая семантическая реакция. Ты не просто слышишь слово — ты сразу вкладываешь в него смысл, цепляешься за него, и эмоции выстреливают, как гвоздь из пневмопистолета.
— Значит, если я не хочу, чтобы меня цепляло, нужно… поменять саму реакцию? — Тим прислонился к стеллажу.
— Именно! — Лука подбросил изоленту и поймал. — Первое, что нужно сделать — осознать, что слова — это просто звуки. Карта, но не территория. Если кто-то говорит «Ты мудак», он просто издал звук. Сама по себе эта вибрация воздуха ничего не значит.
Тим задумался.
— То есть я не должен реагировать автоматически… Но ведь эмоции всё равно поднимаются.
— Конечно, но их можно исследовать. — Лука подмигнул. — Когда кто-то тебя обзывает, спроси себя: «Почему это меня цепляет? Какую мою кнопку нажали?» Часто за обидой стоит страх, старая травма или зависимость от чужого мнения.
Тим кивнул и вздохнул.
— А если я разберусь с эмоцией, слова перестанут действовать?
— Почти, — Лука улыбнулся. — Дальше можно поменять рамку восприятия. Если человек кричит на тебя, скорее всего, дело вообще не в тебе. Это его эмоция, его напряжение, его история.
— Ну да… Если кто-то бросит в меня камень, это же не значит, что я камень? — усмехнулся Тим.
— Именно, — Лука хлопнул его по плечу. — А ещё можно поиграть с реакциями! Например, ответить с юмором: «Да, сегодня я мудак, а завтра посмотрим». Или спокойно спросить: «Чем обосновано?». Главное — не включаться в чужой сценарий.
— То есть если я управляю своей реакцией, то уже не завишу от чужих слов? — уточнил Тим.
— Верно! — Лука подмигнул. — А теперь пойдём, кассир ждёт, а мы тут философствуем, как будто ищем смысл жизни среди гаек и шурупов.
Тим рассмеялся и направился к выходу, а слова Луки всё ещё звучали у него в голове: «Кто контролирует твою реакцию, тот контролирует тебя».
Тим сидел на ступеньках старого дома Луки и задумчиво крутил в руках кружку с чаем. Лука стоял рядом, проверяя, как там его розмарин в горшке, и краем глаза наблюдал за своим молодым другом.
— Лука, а как ты так спокойно относишься к критике? — вдруг спросил Тим, оторвавшись от созерцания чая.
Лука усмехнулся и сел рядом.
— Ну, скажем так, раньше я тоже вспыхивал, как сухая трава от искры. А потом понял, что это вовсе не обязательно. Что случилось?
Тим вздохнул.
— Да вот… один человек сказал мне, что я слишком эмоционально реагирую на вещи. И знаешь, что самое смешное? Я, конечно, сразу же вспылил!
Лука рассмеялся.
— Да, ирония любит такие шутки. Давай разберёмся. Вот скажи, когда ты слышишь критику, что у тебя внутри?
— Ну… сначала вспышка. Потом хочется или оправдаться, или в ответ что-нибудь сказать. А потом весь день в голове прокручиваю этот момент… — Тим нахмурился. — Получается, критика начинает мной управлять.
— Именно, — кивнул Лука. — Представь, что эмоции — это маленькие шкодливые обезьянки. Если ты не контролируешь их, они носятся по твоей голове, устраивают там беспорядок, швыряют бананы, разбивают тарелки…
— Ага, а в итоге я сам же потом убираю за ними этот бардак, — Тим скривился.
— Вот именно. Но можно сделать по-другому. Можно встретить критику, как взрослый хозяин дома, который знает, кто он и что ему нужно. Он просто открывает дверь, смотрит, кто пришёл, и решает: стоит ли звать гостя внутрь или отправить его дальше по дороге.
Тим кивнул, задумавшись.
— То есть мне нужно научиться различать, что в критике ценное, а что просто отражение чужих проблем?
— Точно. Иногда критика содержит полезное зерно, и её стоит выслушать. А иногда — это просто про другого человека, его настроение, страхи, комплексы. И не твоя задача их разбирать.
— А если всё-таки задевает? — прищурился Тим.
— Тогда спрашивай себя: «Почему меня это задело? Что именно внутри меня на это отозвалось?» — Лука сделал паузу, давая Тиму осмыслить сказанное. — Знаешь, эмоции — как волны в море. Если ты умеешь на них плавать, они несут тебя вперёд. А если нет — они просто швыряют тебя о скалы.
Тим усмехнулся.
— Значит, нужно учиться серфингу по собственным эмоциям?
— Вот именно! — Лука хлопнул его по плечу. — Это не значит, что ты должен гасить или подавлять эмоции. Просто не позволяй им рулить тобой.
— И как этому научиться?
— Практика, осознанность, вопросы к себе. В следующий раз, когда услышишь критику, сделай паузу. Не реагируй сразу. Посмотри на неё со стороны. И спроси себя: «Есть ли в этом для меня польза?»
Тим задумчиво кивнул.
— А что насчёт зависти? Вот, бывает, смотришь на чей-то успех и думаешь: «Ну почему у него получилось, а у меня нет?»
— Ах, старая добрая зависть… — Лука усмехнулся. — Представь, что успех — это костёр. Можно стоять рядом и греться у этого огня, вдохновляться. А можно пытаться его задуть и жаловаться, что у тебя нет своего.
— Лучше, наверное, разжечь свой? — догадался Тим.
— Именно! Чужой успех — это просто доказательство, что цель достижима. Если кто-то смог, значит, и ты сможешь. Главное — не тратить силы на сожаления, а использовать их на свои шаги вперёд.
Тим глубоко вдохнул осенний воздух и вдруг улыбнулся.
— Получается, если эмоции управляют мной — это хаос. А если я сам управляю ими — это свобода.
Лука довольно кивнул.
— Вот именно. А теперь пойдём пить чай. Ведь что бы ни случилось, чашка хорошего чая всегда помогает привести мысли в порядок.
Тим сердито шагал по аллее, растопыривая пальцы, словно готовился душить невидимого противника. Лука, идя рядом, неторопливо скручивал сигару из кленового листа – просто чтобы чем-то занять руки. Он знал: когда Тим в таком состоянии, его лучше не перебивать.
— Они что, не видят очевидного?! – взорвался Тим, взмахнув руками. – Это же факт, Лука! Факт! Я всё прекрасно видел!
Лука посмотрел на него с лёгкой усмешкой.
— Факт, говоришь? – задумчиво протянул он. – А какой именно?
— Какой?! Да этот наглец посмотрел на меня так… так… с издёвкой! – Тим вскинул руки к небу, будто надеялся, что само небо подтвердит его правоту. – Явно хотел меня унизить!
— А ты у него спросил?
— Спрашивать?! Лука, ты шутишь? Всё же очевидно!
Лука кивнул, помолчал, а потом вдруг указал пальцем на старый дуб.
— Видишь этого воробья? – спросил он.
Тим нахмурился.
— И что?
— А теперь представь, что этот воробей, сидя там, уверен: всё, что он видит – это единственная правда. Он смотрит на дорогу и думает, что у людей нет ног, а просто колёса вместо них. Он видит только верхнюю часть тел, а про ноги даже не догадывается. Для него это факт.
— Лука, причём тут воробей? – Тим раздражённо вздохнул.
— А притом, что ты сейчас – этот воробей. Ты видел чей-то взгляд, и для тебя он стал неоспоримой правдой. Но кто сказал, что твои чувства – это факты? Может, у того человека просто живот прихватило? Или солнце светило ему в глаза? Может, он вообще тебя не заметил?
Тим нахмурился и уставился в землю.
— Значит, я просто выдумал это? – тихо спросил он.
Лука покачал головой.
— Нет, ты не выдумал. Ты почувствовал. И твои чувства настоящие. Но это не значит, что они – объективная реальность. Одно дело – что ты чувствуешь, другое – что на самом деле происходит. И если научиться отличать одно от другого, жизнь становится куда проще.
Тим почесал затылок.
— Значит, я сержусь не из-за того, что он посмотрел на меня так, а из-за того, что я решил, будто он посмотрел на меня так?
Лука довольно улыбнулся.
— Бинго.
Тим задумчиво пнул камешек.
— И как это поможет мне в жизни?
Лука пожал плечами.
— Ну, как минимум, ты не будешь тратить время на борьбу с воображаемыми врагами. А как максимум – сможешь смотреть на мир шире. Если дать себе шанс сомневаться в своих интерпретациях, можно увидеть совсем другую картину.
Тим криво усмехнулся.
— То есть, может, тот парень вообще обо мне не думал?
— Может, он вообще об обеде думал. Или о том, что потерял носок. – Лука развёл руками. – Но ты уже накрутил себя, будто он твой личный недоброжелатель.
Тим покачал головой и вздохнул.
— А знаешь… Мне стало легче. Ты прав. Может, пора перестать видеть злой умысел там, где его нет.
Лука хлопнул его по плечу.
— Вот это уже похоже на правду. Ну что, пойдём искать единорогов в реальном мире?
— Лука, ну хватит уже!
Они рассмеялись и пошли дальше, оставляя позади не только аллею, но и невидимые бури в голове Тима, которые начинали стихать.
Тим сидел на деревянной скамье в парке, с раздражением бросая вороньему семейству кусочки хлеба. Лука молча наблюдал за этим процессом, держа в руках термос с чаем.
— Я устал, Лука, — наконец выдохнул Тим. — Почему люди такие злые? Стоит начать что-то делать, как тут же появляется десяток «экспертов», которые объяснят, почему у тебя ничего не выйдет.
— Ну, Тим, ты же понимаешь, — Лука сделал глоток чая. — В мире и так слишком много людей, которые ничего не делают. Когда кто-то начинает двигаться вперёд, это сбивает их с привычного мировоззрения. Они либо подтягиваются, либо начинают критиковать — угадай, какой вариант проще?
Тим вздохнул.
— Самое забавное, что критикуют те, кто сам ничего не добился.
— А ты ожидал, что успешные люди бросят свои дела, чтобы записать тебе видео-разбор ошибок? — Лука усмехнулся. — Критиковать всегда проще, чем создавать.
— Но это бесит! — Тим сжал кулаки. — Они говорят, что у меня ничего не выйдет, что это глупо, что я трачу время зря!
Лука взял ещё один кусочек хлеба и лениво кинул его самой наглой вороне, которая следила за их разговором с явным профессиональным интересом.
— Тим, а представь, что ты идёшь по дороге, а рядом какой-то прохожий кричит: «Ты идёшь не туда! Ты идёшь не так!». Ты остановишься и пойдёшь обратно только потому, что ему так кажется?
— Конечно нет, — фыркнул Тим.
— Вот и отлично, — кивнул Лука. — Так почему ты вдруг решил останавливаться сейчас?
Тим замолчал, обдумывая слова друга.
— Получается, чем меньше я буду обращать внимание на таких людей, тем быстрее дойду до цели?
— Именно, — Лука улыбнулся. — И тем больше у тебя останется сил на действительно важные вещи. Запомни: чужое мнение — это просто звук. Ты либо позволяешь ему определять свою жизнь, либо идёшь дальше.
Тим задумчиво кивнул и, подражая Луке, бросил вороне ещё один кусочек хлеба.
— А ведь правда. Вороны каркают, но это же не значит, что мы перестанем пить чай в парке, верно?
Лука засмеялся:
— Верно, Тим. В этом мире всегда будет кто-то, кто каркает. Вопрос лишь в том, слушаешь ли ты их или идёшь дальше.
Тим и Лука стояли на деревянном мосту, переброшенном через медленно текущую реку. Вода отражала вечернее небо, смешивая багрянец заката с первыми проблесками ночных звёзд. Мост слегка покачивался под их шагами, как будто сам размышлял о вечных вопросах бытия.
— Лука, а ты когда-нибудь боялся делать шаг вперёд? — вдруг спросил Тим, задумчиво глядя на блестящую водную гладь.
Лука усмехнулся и провёл рукой по перилам, как будто проверял прочность времени.
— Конечно, Тим. Были моменты, когда казалось, что следующий шаг — это прыжок в пустоту. Но знаешь, что я понял? — Он посмотрел на друга с лёгкой улыбкой.
— Что?
— Что иногда мост появляется только тогда, когда ты решаешь идти вперёд.
Тим хмыкнул.
— Красиво звучит, но риск ведь всё равно остаётся. Что, если мост не выдержит?
— Тогда ты научишься плавать, — рассмеялся Лука. — Или тебя подхватит течение и вынесет туда, куда ты даже не думал попасть.
Тим усмехнулся, но в глазах его вспыхнула искорка понимания.
— Ты, конечно, философ.
— Ну, кто-то же должен этим заниматься, пока ты проверяешь мосты на прочность. — Лука подмигнул и сделал шаг вперёд, чуть качнув настил. — Ну что, идём дальше?
Тим посмотрел на реку, затем — на друга. Сделал шаг вперёд.
Мост скрипнул, но устоял.
Они шли молча, слушая плеск воды. И вдруг Тим произнёс:
— Значит, страх — это просто место, где мост ещё не построен?
Лука кивнул.
— Именно. И он строится с каждым шагом, который ты осмеливаешься сделать.
Тим и Лука скользили по заснеженной лыжне, окружённые величественными соснами, ветви которых покрывал пушистый снег. Морозный воздух бодрил, а лёгкий скрип лыж по снегу наполнял тишину зимнего леса.
— Лука, скажи, как ты настраиваешь себя на нужное состояние перед важными событиями? — спросил Тим, легко отталкиваясь палками.
— Хороший вопрос, Тим, — ответил Лука, переводя дыхание. — Всё начинается с осознания, какое состояние мне нужно. Допустим, если мне предстоит важная встреча, мне нужна уверенность.
— И что ты делаешь? — Тим с любопытством повернулся к Луке, продолжая движение.
— Я вспоминаю момент, когда уже чувствовал уверенность, — пояснил Лука. — Например, успешное выступление или решение сложной задачи. Воспроизводя это чувство в памяти, я словно переношу себя в то состояние.
Тим задумался, а затем кивнул:
— Понимаю! Это как если вспомнить удачный спуск с горки — сразу чувствуешь азарт и уверенность в своих силах.
— Именно! — улыбнулся Лука. — А чтобы закрепить это состояние, можно использовать якорь.
— Это как? — Тим слегка сбавил темп.
— Создать связь между ощущением уверенности и каким-то жестом, словом или образом. Например, сжать кулак или произнести вдохновляющую фразу. Со временем, когда ты повторяешь этот жест, тело и разум автоматически переключаются в нужное состояние.
Тим попробовал сжать кулак и сосредоточиться на ощущении лёгкости от быстрой лыжной пробежки.
— Хм… интересно, — пробормотал он. — Получается, я сам могу выбирать, в каком состоянии находиться?
— Именно, — подтвердил Лука. — Это как рисовать картину: если ты выбираешь яркие краски, мир вокруг становится светлее. Так же и с состояниями — осознанный выбор помогает менять восприятие и привлекать желаемые события.
Тим улыбнулся.
— Тогда прямо сейчас я выбираю радость от этой прогулки и благодарность за этот прекрасный день!
— Отличный выбор! — одобрил Лука, ускоряя темп. — Давай посмотрим, кто быстрее доберётся до того холма!
Тим засмеялся и помчался вслед за другом, наслаждаясь движением и ощущением свободы, которое наполняло его с каждым шагом.
Тим и Лука катались на велосипедах по живописной лесной тропе. Лёгкий ветерок освежал лицо, а золотые лучи солнца пробивались сквозь листву, создавая на земле игру света и тени.
— Лука, а ты когда-нибудь замечал, что бывают дни, когда чувствуешь себя на подъёме, полным энергии и уверенности, а бывают такие, когда просто ничего не хочется? — спросил Тим, нажимая на педали и оглядываясь на друга.
— Конечно, Тим, — кивнул Лука, плавно обходя небольшую лужу. — Все мы время от времени оказываемся в разных состояниях. Но самое интересное в том, что этими состояниями можно управлять.
— Управлять? — удивился Тим. — Разве это не просто волны настроения, которые приходят и уходят?
— Частично да, — ответил Лука, замедляя ход. — Но в большей степени наше состояние зависит от того, на чём мы сосредоточены и что делаем. Например, ты когда-нибудь замечал, что после хорошей тренировки или прогулки настроение становится лучше?
Тим задумался.
— Да, точно! Даже если день был не самым удачным, после пробежки или поездки на велосипеде мне становится легче.
— Вот именно! — Лука улыбнулся. — Физическое состояние сильно влияет на эмоциональное. Движение, дыхание, даже осанка — всё это может менять наше настроение и уровень энергии.
Тим замедлился, чтобы перевести дыхание.
— Получается, если я вдруг окажусь в плохом состоянии, мне достаточно просто подвигаться, глубоко подышать или хотя бы улыбнуться, и это уже поможет?
— Именно! — подтвердил Лука. — Но есть ещё один важный момент. Ты можешь направлять своё внимание туда, куда хочешь. Если сосредотачиваешься на негативе, он только растёт. А если переключаешься на благодарность, приятные воспоминания или представление желаемого будущего — твоё состояние меняется в лучшую сторону.
Тим задумался, а потом широко улыбнулся.
— Благодарность? Как это работает?
— Очень просто, — пояснил Лука. — Каждый день можно находить хотя бы три вещи, за которые ты благодарен. Это могут быть даже мелочи: вкусный завтрак, тёплый солнечный свет, интересная встреча. Чем больше ты замечаешь хорошего, тем больше хорошего приходит в твою жизнь.
Тим кивнул.
— Знаешь, я сейчас благодарен за этот чудесный день и за нашу поездку. Это действительно делает меня счастливее.
Лука улыбнулся.
— Вот видишь? Ты уже управляешь своим состоянием.
— А если я, например, хочу чувствовать уверенность перед важной встречей или соревнованием?
— Тогда можешь использовать визуализацию, — ответил Лука. — Представь, как ты уже уверенно выступаешь, как всё идёт так, как тебе нужно. А чтобы усилить эффект, можно создать якорь — например, сжать кулак или коснуться запястья в момент, когда чувствуешь себя особенно уверенно. Потом, повторяя этот жест, ты будешь возвращать себе это состояние.
Тим попробовал сжать кулак и улыбнулся.
— Интересно! Это как кнопка быстрого доступа к нужному состоянию.
Лука рассмеялся.
— Можно и так сказать. Главное — помнить, что мы сами создаём своё состояние и можем им управлять.
Тим прибавил скорости, чувствуя, как радость движения наполняет его энергией.
— Получается, сегодня я выбрал состояние свободы и радости! — выкрикнул он, разгоняясь по тропе.
— Вот именно, Тим! — крикнул Лука ему вслед. — И это лучший выбор!
Смех разнесся по лесу, а два велосипедиста продолжили свою поездку, наслаждаясь каждым моментом.
