Лодка медленно покачивалась на зеркальной глади озера. По воде скользили золотые блики заходящего солнца, растекаясь жидким светом. Лука неторопливо грёб веслом, а Тим, закинув руки за голову, лежал на корме и смотрел в небо, где лениво плыли облака, похожие на клочки вспененного молока.
— Ты ведь только что вернулся с ретрита? — спросил Тим, не отрывая взгляда от облаков. — Верно, — кивнул Лука, — Прекрасное место, полное тишины и осознания. Как будто мозг наконец-то выключил фоновый шум и заработал иначе… — Ну-ка, расскажи. Что-то новое для себя открыл?
Лука на мгновение задумался, прежде чем ответить.
— Да, многое… Например, классификацию эмоциональной зрелости от Маршалла Розенберга. Очень интересная штука. Слыхал о таком? — Кажется, читал его «Язык жизни». Что за классификация?
Лука задумчиво провёл ладонью по поверхности воды, как будто проверяя её плотность.
— Представь себе путешествие по реке. В начале пути человек подобен младенцу — он ещё не осознаёт течения, не замечает берегов, просто плывёт, не понимая, куда и зачем. Это нулевая стадия — неосознанность.
Тим кивнул, заинтересованно перевернувшись на бок.
— Потом он замечает чужие лодки, другие течения. Но сам собой ещё не управляет, плывёт, как скажут другие. Это первая стадия — эмоциональное рабство, или, как говорит Розенберг, иноопределённость. — То есть живёт по чужим правилам? — уточнил Тим. — Да, больше того, он считает, что так и должно быть. Скажешь такому человеку: «Мы плывём к большому камню», — и он даже не подумает спросить, почему. Он просто примет это как данность. — А дальше?
Лука улыбнулся и снова погрузил весло в воду.
— А дальше он вдруг понимает, что не хочет туда, куда его ведут. Он вырывает вёсла, кричит: «Нет, теперь я сам!» — и разворачивает лодку наперекор течению. Это стадия несносности, или эгоцентризма. Он ещё не совсем управляет лодкой, но уже отчаянно сопротивляется внешним влияниям. — Бунтарство, значит? — Именно. Против всего и сразу. Такой человек будет упираться, даже если его ведут к берегу, на котором он сам хочет оказаться. — Ха, знакомо… — усмехнулся Тим, вспоминая подростковые годы.
Лука продолжил:
— Но потом… Потом он осознаёт, что река всё равно несёт его. Что лучше не бороться с течением, а научиться им управлять. Понимает, что его маршрут — это не только он сам, но и другие люди, их лодки, их движения. Он учится учитывать и свои эмоции, и чужие. Это последняя стадия — эмоциональная свобода. Всеопределённость. — Всеопределённость… Звучит сильно. И что это даёт? — Это даёт возможность плыть осознанно. Учитывать и свою реку, и чужую, не теряя своей цели.
Тим откинулся обратно и некоторое время молчал. Вдалеке над водой пронёсся серебристый мотылёк, дрожащий на лёгком ветерке.
— Знаешь, что мне это напоминает? — наконец произнёс он. — В самолётах говорят: «Сначала наденьте кислородную маску на себя, а потом на ребёнка». — Да, отличная метафора. Человек на третьей стадии эмоционального развития — как тот, кто знает: если он не позаботится о себе, он не сможет помочь другим. Это не эгоизм в плохом смысле, а зрелый эгоизм, мудрый. — Хм… Спасу себя, а потом спасу соседа. А он, может, однажды спасёт меня. — Именно! — улыбнулся Лука. — Одиночная лодка уязвима. Но флотилия — сила.
Тим закрыл глаза, вдыхая свежий запах воды и молодой листвы на берегу.
— Знаешь… Хорошо плыть с тем, кто понимает течение. — Да, — тихо ответил Лука. — Главное — не забывать, что грести всё равно придётся самому.
Ваш Александр Смирнов