— Лука, — Тим отложил вилку и посмотрел на своего спутника. — Скажи честно… Ты когда-нибудь ел, когда не голоден?
Лука отложил ложку, медленно прожевал и мягко улыбнулся:
— Конечно, Тим. И не раз. Бывало, что суп был не о голоде, а о тоске. А булочка — вовсе не про вкус, а про одиночество.
— Я вот ем… — Тим замялся. — Ну, просто потому что что-то гложет. Не понимаю даже, что именно. Но ем. И становится… ну, не легче. Просто на время — тише.
— Мм… — Лука посмотрел на чай, как будто в нём было отражение всех прожитых лет. — Понимаешь, у тела своя память. Оно помнит не только травмы и падения. Оно помнит, как когда-то, в детстве, тебя кормили, и это было равно любви. Не всегда словами. Но теплом, присутствием, даже запахом кухни.
— Моя бабушка всегда пекла блины, когда я приходил грустный, — кивнул Тим. — Не спрашивала, что случилось. Просто ставила тарелку. А я ел и чувствовал, будто меня обнимают. Но сейчас… это не работает так.
Лука наклонился вперёд:
— Потому что теперь ты уже не голодный ребёнок. Ты взрослый. Но внутри тебя тот мальчишка всё ещё сидит. И если ему не хватает тепла — ты идёшь к холодильнику, а не к разговору. Просто потому что раньше это работало. Раньше суп был синонимом безопасности.
— Слушай, — Тим усмехнулся. — Так что, я ем суп, когда хочется чтобы кто-то просто обнял?
— Иногда да, — улыбнулся Лука. — Мы все временами путаем ложку с объятием.
На секунду повисло молчание. За окном хлопала ветром рекламная вывеска, кто-то громко рассмеялся у стойки. Тим уткнулся в кружку:
— Но это ведь не решает проблему. Только прикрывает. Как одеяло, когда в доме сквозняк.
— Именно. Но у нас теперь есть выбор, Тим. Мы можем не просто тянуться к булочке, а спросить себя: “Что я на самом деле хочу?” Может быть, ты хочешь поддержки. Или тишины. Или чтобы кто-то сказал: “Я рядом”. И ты можешь дать это себе — не через пирожок, а через заботу. Настоящую. Взрослую.
Тим кивнул, глядя в пар от чашки. Потом неожиданно рассмеялся:
— Получается, мне нужно держать плед под рукой и пару слов поддержки в голове?
— А ещё лучше — в сердце, — подмигнул Лука. — И научиться быть себе бабушкой. Но такой, которая не только печёт блины, но и говорит: “Тим, ты — важен. Даже если не съешь весь обед.”
Ваш Александр Смирнов